Хроники времен Сервантеса - Страница 70

В тот вечер Лопе и Мигель расстались вполне дружелюбно, но избалованный лестью идол публики так и не смог простить Сервантесу граничащей с резкостью прямоты и в дальнейшем старался избегать общения с ним. Это огорчало Мигеля. Он искренне восхищался талантливым молодым человеком, не человеком даже, а волшебником, выпускающим чуть ли не каждые две недели новый том своих творений по двенадцати пьес в каждом. И хотя ни одна из них не отличалась совершенством, зато во всех были сцены, потрясающие душу чистой и высокой поэзией.

«Что это, если не гениальность»? — задавал себе вопрос Сервантес. Творчество Лопе де Вега представлялось ему мощным потоком, уносящим с собою все, что встречалось на пути. Все, абсолютно все, пройдя через горнило его вдохновения, превращалось в удивительное варево, приходившееся, однако, почти всем по вкусу. Любой сюжет годился. Убийство короля и обычный адюльтер, безумства обманутых мужей и безрассудство любовников, городские сплетни и легенды о святых подвижниках, любовные истории и услышанные в трактире скабрезные рассказы. Все преображалось под пером этого кудесника и приобретало черты, свойственные только ему. Действие могло происходить в любой стране, в любой век и в любом месте. Лопе де Вега воспринимал весь мир как один большой театр.

В его творческой неутомимости было нечто мистическое. Не удалось даже установить точное число написанных им пьес. Известно только, что их было свыше двух тысяч. До нас дошли около пятисот, и некоторые из них, такие как «Собака на сене», «Овечий источник», «Учитель танцев», до сих пор украшают репертуары самых именитых театров.

О Сервантесе почти нет воспоминаний современников, а о Лопе де Вега их великое множество. Веселый и дружелюбный, он был на короткой ноге со всеми знаменитостями и завязывал бесчисленные знакомства, часто весьма сомнительного свойства. И хотя он поддерживал дружеские отношения со многими, по-настоящему близких друзей у него не было. Всегда погруженный в кутерьму текущих событий, он, как губка, впитывал впечатления, стараясь прожить каждый день с максимальной интенсивностью. Он легко говорил на нескольких языках и везде чувствовал себя как дома, но подлинного дома у него не было нигде. Он был своеволен, распущен, расточителен и легкомыслен. О его любовных связях ходили легенды. Его вкус считался эталоном, несмотря на некоторую слабость ко всему цветистому и напыщенному. Его современники вспоминают, что он прекрасно сидел в седле, метко стрелял, превосходно фехтовал, а в случае необходимости умело пускал в ход кулаки. Был храбр и не раз смотрел в лицо смерти, не опуская глаз.

Высокий, прекрасно сложенный, с броскими чертами мужественного лица, Лопе везде был любимцем общества, в особенности женской его части. Франты ему подражали в выборе одежды. Вдобавок ко всему этому Лопе был занимательным собеседником, хорошим рассказчиком и любителем посплетничать.

Человек бурных страстей, кипучей энергии и авантюрного характера, он в течение своей долгой жизни успел испытать все мыслимые и немыслимые приключения. Его исключили из университета, лишили гражданства, изгнали из Мадрида, держали в тюрьме. Он дрался на дуэлях. Погибал вместе с Великой армадой.

Он не представлял себе жизни без женщин — неиссякаемого источника его творческих фантазий и чувственных удовольствий. Разумеется, речь идет не о возвышенной любви, увековеченной Данте и Петраркой. Любовь Лопе чаше всего представляла собой страсть в сочетании с огненным темпераментом, требующим немедленного удовлетворения.

Фортуна долго снисходительно относилась к своему любимцу. Ей нравилось, что он ценит чувственные удовольствия выше своего таланта и, будучи игроком по натуре, без колебаний ставит на кон свою жизнь. Она, словно забавляясь, играла с ним, как кошка с мышкой, подбрасывала, ловила, пробовала на зуб и, когда казалось, что ему уже не вывернуться, вдруг отпускала. Она позаботилась о том, чтобы его жизнь была многогранной и фантастически пестрой. И лишь в самом конце она вдруг перестала щадить своего избранника и обрушила на него целый каскад несчастий, по-видимому для того, чтобы сохранить силу равновесия, на которой зиждется мир.

* * *

Лопе Феликс де Вега и Карпио родился 25 ноября 1562 года в Мадриде в семье Феликса де Вега Карпио и его супруги Фернандес Флорес. Чуть ли не с пеленок он поражал всех чрезвычайной одаренностью. Сочинять стихи начал еще до того как овладел грамотой, и родители записывали их под его диктовку.

В десять лет перевел поэму «Похищение Прозерпины» римского поэта IV века Клавдиана. Отец, мать и все друзья семьи были в шоке, ибо это произведение с явно выраженным эротическим характером изобиловало такими чувствами и эмоциями, передать которые было не под силу даже зрелому поэту.

Но еще больше он удивил их, когда спустя два года дал родителям почитать свое первое самостоятельное произведение под названием «Истинный любовник». Это была поэма, содержавшая столь фривольные сцены, что мать, читая ее, не раз краснела.

Встревоженные родители поинтересовались у сына, как он может писать о таких вещах, до которых еще не дорос? В ответ Лопе потупил взор, но от матери не ускользнула его ироничная усмешка. Судя по всему, в 12 лет Лопе уже знал, о чем пишет.

А вскоре у мальчика проявился еще один дар. Он с необычайной легкостью вскрывал любые замки, проникал в чужие квартиры и оставлял там неприличные надписи на стенах. Случайно стало известно, кто этим занимается, и начался скандал. Пришлось родителям устраивать сына в школу иезуитского ордена, известную своими строгими нравами, в надежде, что уж там-то он не забалует. За малейшую провинность иезуиты секли провинившихся детей нещадно, и Лопе после первого же наказания присмирел, но не душой, а поротой задницей.