Хроники времен Сервантеса - Страница 74


К оглавлению

74

27 июля ночью Фрэнсис Дрейк отправил в самую ее сердцевину восемь отчаянно паливших боевых кораблей и несколько горящих брандеров. Испанские суда в ужасе устремились в открытое море, где начавшаяся буря разметала их в разные стороны. Громадные волны швыряли их на скалы и рифы, и непобедимый флот, потерявший в ту ночь тридцать больших кораблей и десять тысяч солдат и матросов, перестал существовать как боеспособная сила. И хотя у испанцев оставалось еще около ста кораблей, герцог Медина-Сидония официально объявил об отступлении. О высадке десанта нечего было и думать. И флот, вернее то, что от него осталось, направился восвояси через Северное море, огибая Шотландию и Ирландию. Нужно было пройти 750 лье по Северному морю, о котором в те времена почти ничего не было известно. Корабли плыли наугад. А тут еще выяснилось, что катастрофически не хватает питьевой воды и провизии.

12 августа по приказу герцога каждому были урезаны порции питания: «без различия чинов и званий». Командующий распорядился также выбросить за борт всех лошадей и мулов, «дабы не тратить на них питьевую воду», хотя изголодавшиеся люди предпочли бы употребить их в пищу.

Положение на судах стало невыносимым. В лазаретах мест не хватало. В каютах и на палубах вперемежку с трупами лежали цинготные и тифозные больные. Матросы гибли один за другим от голода и болезней. В полузатопленных трюмах плавали дохлые крысы.

Семнадцатого августа море окутал густой туман, и корабли потеряли друг друга из виду. Низкое опухшее небо не позволяло определять высоту солнца, а ночью не было видно Полярной звезды. Штурманы вели корабли, полагаясь лишь на собственную интуицию. Когда туман немного рассеялся, герцог не дочитался многих судов, но ждать их не стал.

18 августа на жалкие остатки армады обрушился жуткий шторм. Набегавшие из мрака исполинские волны мотали тяжелые корабли из стороны в сторону, как щепки. Наутро герцогу доложили, что в пределах видимости всего одиннадцать судов.

Лопе и его брат Хуан находились на среднего размера галеасе «Сан-Хуан». Оба были истощены до предела. В глазах Хуана застыл ужас. Слабый по натуре, он плакал и просил пить. Его терзала лихорадка. Лопе подбадривал его, как мог.

Во время шторма корабль понесло на скалистый ирландский берег. Охваченный ужасом Лопе, вцепившийся в шкоты, смотрел на надвигавшуюся скалу. Какой-то матрос, не потерявший присутствия духа, бросился с топором на нос и перерубил удерживавший якорь канат. Якорь исчез в глубине, и под его тяжестью изменивший направление галеас обогнул скалу и вышел в открытое море. Только когда буря улеглась, увидел Лопе, что его брат мертв.

Король Филипп воспринял весть о гибели армады и связанных с нею надежд если не с покорностью христианина, то с мужеством философа-стоика. Герцог Медина-Сидония, имевший несчастье пережить гибель вверенного ему флота, явился к королю с видом приговоренного к смерти. Он склонил голову перед своим повелителем, ожидая, что над ней разразится буря, подобная той, которая истребила Великую армаду. Но король принял его необычайно ласково. Протянув герцогу руку для поцелуя, он сказал: «Ты не виноват. Я послал тебя сражаться с людьми, а не со стихией».

* * *

Никто из немногих выживших участников Великой армады не получил отпущения грехов. В обществе к ним отнеслись с жалостливым презрением. Вся Испания хотела как можно скорее забыть о пережитом позоре. Что касается Лопе, то он никогда не вспоминал о том ужасе, который пережил в те страшные дни. Поскольку вынесенный ему приговор остался в силе, Лопе с Исабель поселились в Валенсии, где он буквально завалил местный театр своими пьесами. Лопе любил свою жену, но больше всего его привлекали чувственные удовольствия, и он не мог обойтись без многочисленных любовных связей. Исабель, очень от этого страдавшая, устраивала бурные сцены ревности, но ничего изменить не могла.

В 1593 году она умерла с разбитым сердцем. Эта смерть так потрясла Лопе, что он на время даже отказался от распутного образа жизни. Тем временем Хероним Веласкес, решивший вернуть себе курицу, несущую золотые яйца, выхлопотал для Лопе прощение, и он смог вернуться в Мадрид.

Начался его новый творческий взлет. Теперь он работал над пьесой не трое суток, как раньше, а всего один день. Актеры стояли у него за спиной, и не успевали чернила высохнуть, как они выхватывали написанное и спешили в театр, выучивая роли по дороге. Правда, драматург признавал, что среди его пьес были и такие, что после их написания он относил бюсты Плавта и Теренция в другую комнату и закрывал их в шкафу, ибо ему было стыдно смотреть им в глаза. Кроме пьес Лопе писал еще стихи, поэмы, романы и трактаты на разные темы.

Полное собрание сочинений Александра Дюма включает триста десять томов. Литературное наследие Лопе де Вега до сих пор не собрано, но предполагается, что он написал гораздо больше. К тому же на Дюма работали литературные «негры», а Лопе все свои тексты писал сам. Ну, и доходы его были соответствующими. Точных сведений о них нет, но известно, что пьесы принесли ему свыше ста тысяч золотых монет. Тем не менее живущий на широкую ногу поэт постоянно жаловался, что денег ему не хватает.

Популярность Лопе росла, и церковь решила использовать его славу в своих интересах. В 1609 году он получил звание «приближенного священной инквизиции», т. е. доверенного лица этого страшного учреждения. В качестве такового он принимал участие в церемониях аутодафе, что вряд ли тяготило его совесть, ибо он был верным сыном церкви.

74